- Первые жертвы среди волонтеров на пляжах Анапы.
- Кто поможет вынужденным переселенцам из Курской области?
- Что не так с рабочими домами в России?
МАЗУТ: ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!
Спустя почти два месяца после аварии в Керченском проливе начался демонтаж одного из танкеров, потерпевших крушение в декабре прошлого года. Всё это время волонтеры и сотрудники МЧС чистят побережье Краснодарского края от разлившегося в море мазута, вывозя тонны загрязненного песка. Это опасная работа, которую нужно выполнять в специальной маске, защитном костюме, резиновых сапогах и перчатках, иначе есть риски для здоровья. За медицинской помощью после уборки мазута уже обратились по меньшей мере 146 человек – это данные Минздрава Краснодарского края. Троим потребовалась госпитализация. А на днях стало известно о гибели 17-летнего волонтнера Александра Комина. Результаты судмедэкспертизы его матери не выдают.
На видеосвязи с нашей студией – исследователь в Университете Гётеборга Дмитрий Кузнецов.
Каковы границы ответственности государства в ситуациях, подобных аварии в Черном море? Или спрашивать нужно с других: владельцев судов и нефтепродуктов, портовых служб, метеорологов?
– Здесь много вариантов ответственности. Прежде всего, это гражданско-правовая ответственность, которую необходимо применять в случае исков непосредственно к компании – перевозчику мазута или к каким-то другим транспортным компаниям. Второй вариант ответственности – возможно, порт, который нарушил какие-то свои обязательства. Третий вариант – ответственность климатологических служб. В 2007 году произошёл первый подобный разлом танкера "Волга-нефть-139", и тогда одной из линий защиты как раз была попытка свалить вину на метеорологическую службу, но это не получилось.
Задача государства – создать необходимые условия для того, чтобы не происходило подобных разливов и других экологических катастроф. Соответственно, государство обязано должным образом все это регулировать. Ответственность государства – это расследование произошедшего, привлечение к ответственности виновных и эффективное устранение экологических последствий.
Нужно подавать обращения в Росприроднадзор, в местные администрации, в прокуратуру
Показательна эта ужасная трагедия с 17-летним волонтером: государство не способно обеспечить безопасность волонтеров. Его родители могут подать гражданский правовой иск, могут написать жалобы в разные государственные органы и попытаться привлечь к ответственности организации, которые не выполнили свои обязанности.
– А какие обязанности: не выдали спецоборудование, маски, не проинструктировали, вообще допустили его до уборки?
– В законе о волонтерской деятельности говорится, что волонтёры должны быть проинструктированы, то есть нарушена базовая обязанность государства. Это и выдача необходимых средств защиты: масок, перчаток, других спецсредств, в том числе медицинских препаратов. Были аналогичные случаи в других государствах: например, разлив нефти в 1989 году в США, на Аляске, большой разлив нефти, допущенный компанией British Petroleum в 2010-м. Во всех этих случаях волонтеры, принимавшие участие в устранении последствий, впоследствии обращались за компенсацией ущерба здоровью. И во многих случаях виновным в этом нарушении было государство. В случае с Аляской, например, иски были направлены как к государству, так и к самой компании. Эта тяжба тянулась очень много лет, и в итоге были присуждены огромные компенсации, которые платила сама компания.
– На что реально могут рассчитывать волонтеры и жители побережья, которые вынуждены дышать этим воздухом, пропитанным мазутом?
– Прежде всего, не надо молчать, они должны подавать обращения в госорганы: в Росприроднадзор, в местные администрации, в прокуратуру. Кроме того, они могут подавать гражданские правовые иски непосредственно компании, доказывать, что им нанесен ущерб, который они должны фиксировать.
– Но насколько перспективны такие обращения?
– К сожалению, мы все знаем, как работает российская судебная система и каково отношение государства к собственной экологии. Но, опять же, у нас есть пример первого разлива нефти, "Волга-Нефть-139". Судебная тяжба тогда шла очень долго, но в итоге государство приняло решение о том, что необходимо выплатить компенсации.
Задача государства – создать условия для того, чтобы не происходило таких экологических катастроф
РФ, при всем ее нынешнем стремлении изолироваться от норм международного права, по-прежнему остается участницей ряда специализированных международных договоров и конвенций. Есть Бухарестская конвенция, есть Международная конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью. Все эти конвенции предусматривают механизмы, по которым можно привлекать к ответственности как государство, так и самих перевозчиков.
Главный принцип всех этих механизмов состоит в том, что ответственность лежит на перевозчике груза. Но государство здесь тоже должно играть определенную роль: обеспечивать соблюдение технических требований, стандартов перевозки нефти, портовую инфраструктуру. Если разлив нефти происходит на территории государства, оно обязано в силу этих международных правовых договоров принимать меры к устранению этого разлива, к сбору токсичных материалов.
Еще одно важное обязательство, лежащее на государстве, – это международное сотрудничество. Россия находится в Черноморском регионе, где есть еще шесть других государств, и необходимо сотрудничать с ними: это международное правовое обязательство РФ.
ЧУЖИЕ ДЛЯ СВОИХ
Взрыв авиабомбы в школе-интернате в Судже 1 февраля унес жизни шести россиян, еще около ста мирных жителей получили ранения разной степени тяжести. Минобороны РФ обвинило в случившемся ВСУ, но свидетельства очевидцев подтверждают версию украинской стороны – по зданию ударила российская авиация. Эта трагедия снова напомнила о судьбе российских граждан, оставшихся в зоне боевых действий в Курской области, и о судьбе беженцев, которые вот уже полгода безуспешно пытаются добиться помощи от властей.
С нами федеральный координатор движения "Весна" Богдан Литвин.
Пятого февраля Путин принимал у себя врио губернатора Курской области Александра Хинштейна и, говоря о фактическом захвате Суджи украинскими силами и о разрушении частных домов в Курской области, назвал ситуацию "необычной". Почему власти так относятся к этой истории, почему не слышат требований беженцев из Курской области?
Путин начал войну, но за ее последствия он почему-то не несет ответственности
– Они вот так, вольно или невольно, просто показывают свое искреннее негативное отношение к собственным согражданам. Сначала у них там прошли выборы, "победил" кандидат, выдвинутый Путиным, но очень скоро его меняют на Хинштейна, который достаточно откровенно говорит, что ему абсолютно наплевать на интересы граждан, на их безопасность и благосостояние: вот идет война – и война превыше всего. Граждане всегда где-то на периферии государственного интереса. Государство не для граждан, а для геополитических интересов, которые вылились в войну.
– Многие жители Курской области, которые были вынуждены покинули свои дома, пытаются с этим бороться, устраивают народные сходы, стараются достучаться до властей, пишут во всевозможные инстанции. Но почему их не поддерживают другие россияне?
– Сама ситуация с беженцами не сказать, чтобы полностью проигнорирована: были разные инициативы по помощи людям, покинувшим свои дома. Но в целом у нас деполитизированное, атомизированное общество, где люди как-то выживают сами по себе и не участвуют в общественно-политической жизни. И это очень удобная для государства почва для того, чтобы поддерживать авторитарный режим. К людям относятся так, потому что, к сожалению, наше общество несубъектно. У кого-то есть страх, у кого-то – лояльность, у кого-то – желание подальше спрятаться от ужаса, который они видят.
Но люди протестуют, и уже за это их стоит похвалить. Их риторика не всегда мне близка, потому что они не критикуют Путина. Тем не менее, они действуют, как граждане. А вот властям граждане безразличны, и это более важная проблема. Есть опыт нескольких десятилетий различных неполитических или не напрямую политических протестов. Часто бывает формула "царь хороший, бояре плохие". Но если ты не политизируешь свой протест, то для власти он остаётся безопасным, и, таким образом, на него слабее реакция. Но я не хотел бы осуждать людей. Я хотел бы, чтобы у них получилось всё-таки осознать свой интерес в том, что им нужна демократия, и политизироваться.
– Федеральные власти странно ведут себя в этой истории. Такое впечатление, что они хотят всё спихнуть на регион, а сами – отстраниться.
– Это вполне логично. Как мы знаем, есть сакральная фигура Путина, который за все плохое ответственности не несет, а все хорошее – это его достижения. Используется такая политтехнологическая формула. Для этого существует наш так называемый федерализм, когда можно все спихнуть на регионы. С одной стороны, у регионов почти все деньги отнимают, полномочия отнимают, а вот все проблемы должны решать они сами, без полномочий, без денег. с назначенными представителями (ведь никто не выбирал Хинштейна губернатором). Путин начал войну, но за ее последствия он почему-то не несет ответственности.
Государство не для граждан, а для геополитических интересов, которые вылились в войну
Интересно, что Хинштейн в этой ситуации на какой-то околорасстрельной должности, это выглядит так, как будто его туда отправили в наказание. Но при этом он иногда еще и не держит язык с зубами, откровенно говорит: "А что мы вам тут будем помогать? Нам нужно оружие, снаряды для армии". В демократическом государстве после этого его карьера закончилась бы, а он продолжает это озвучивать.
Но у нас из регионов деньги вынимают в федеральный бюджет, и войну начало федеральное правительство! Так что, конечно, оно и должно нести ответственность за все издержки, которые оно этим породило, выплачивать компенсации и делать все, чтобы война прекратилась. Если вывести войска из Украины, этот вопрос просто исчезнет. Придется восстанавливать экономику нашей страны, которую они убили об эту войну.
– Как вы оцениваете перспективы обращения жителей Курской области в суды?
– Моя позиция в отношении судов такова: мы знаем, что ничего там не добьемся, но если мы этого не попробуем, то зря. Нужно использовать любые инструменты, даже если дело обречено на провал. Иначе потом будет еще сложнее восстановить справедливость. Когда-нибудь, если мы доживем до того, чтобы Россия вернулась в ЕСПЧ, или после какой-нибудь судебной реформы, можно будет просто заново подать апелляцию. на решение районного суда, например. Но если не попробовать, то и такой возможности в будущем не останется.
ИСКАЛИ ПОМОЩИ, ПОПАЛИ В РАБСТВО
"Помощь в сложной жизненной ситуации, бесплатная еда, жилье и ежедневные выплаты за работу", – такие объявления можно встретить по всей России, но часто под предлогом благотворительности и помощи людей эксплуатируют, заставляя их работать буквально за еду. При этом организаторы такого труда зарабатывают миллионы. По подсчетам организации WalkFree, в России около одного миллиона девятисот тысяч человек находятся в той или иной форме рабства. Издание "Инсайдер" выяснило, как устроены рабочие дома.
С нами глава юридического департамента Центра защиты прав человека "Мемориал" Наталья Секретарёва.
Почему же в России в XXI веке вновь стала актуальной тема рабства?
– В России эта тема никогда не переставала быть актуальной. РФ является как страной происхождения жертв торговли людьми, так и страной назначения. Мы знаем об очень большом количестве случаев торговли людьми, рабства, других форм эксплуатации внутри страны своих собственных граждан.
В 2000 году был принят Палермский протокол о борьбе с торговлей людьми. Россия ратифицировала этот протокол и несет обязанность по предотвращению торговли людьми и борьбе с ней. Но соответствует ли российское законодательство Палермскому протоколу и другим международным стандартам? Абсолютно нет. То, как сейчас действуют законы, это почти идеальная ситуация для тех, кто хочет заниматься торговлей людьми и другими формами эксплуатации.
В России тема рабства никогда не переставала быть актуальной
Одно из обязательств – это криминализация торговли людьми и других подобных практик. Они действительно криминализованы в России в статьях 127.1 и 127.2 Уголовного кодекса ("торговля людьми" и "использование рабского труда"). Эти составы преступлений имеют много дефектов, но один из них – фундаментальный. Если мы посмотрим на реальные случаи, например, на нашумевшее дело о рабстве в Гольяново, то российские правоохранители и суды толкуют концепцию согласия таким образом, что она не включает любые формы принуждения, кроме физического, когда у человека вообще нет никакого выбора.
В случае с рабством в Гольяново милиция, а потом полиция из раза в раз отказывала в возбуждении уголовных дел, говоря: женщины работали продавщицами в продуктовых магазинах, значит, они могли уйти. И не учитывается вообще никакая другая форма принуждения, хотя международные стандарты говорят об этом: это психологическое насилие, физическое насилие, не связанное с тем, что тебя физически приковывают, это шантаж (у них отбирали документы, они находились в России в незаконном положении).
Все стандарты говорят о том, что нужно учитывать уязвимое положение человека. Например, в репортаже "Инсайдера" говорится о том, что специально ищут людей с зависимостями, без определенного места жительства, и они соглашаются не потому, что хотят выполнять какую-то работу в таких условиях, а потому, что находятся в крайне уязвимом положении. И это является одним из индикаторов, которые, по идее, правоохранительные органы должны принимать во внимание.
В 2002 году проект закона о торговле людьми вносился в парламент, но он до сих пор не принят, то есть у нас нет вообще никакой инфраструктуры.
– А почему? Государство-то вроде должно быть заинтересовано в том, чтобы этих людей было видно, чтобы они платили налоги.
Обязательно нужно учитывать уязвимое положение человека
–Это маргинализованные и уязвимые слои населения, иностранцы, нелегалы, и это как раз является частью схемы по торговле людьми. Это наркозависимые, это люди, страдающие от других зависимостей, это люди без места жительства, и как будто бы нет большой общественной значимости в защите их интересов. И сотрудники правоохранительных органов, миграционной службы часто искренне не видят тут проблемы, то есть люди правда не умеют идентифицировать потенциальных жертв торговли людьми. К тому же в России нет вообще никаких программ защиты, поддержки.
В деле по рабству в Гольяново есть абсолютно уникальная ситуация, когда в Узбекистане одна из жертв добилась приговора в отношении девушки, которая продала ее в рабство в Россию. А в России сделали вид, что даже не знают об этом приговоре, и продолжали отказывать в возбуждении уголовного дела.
– Какой выход из этой ситуации вы видите?
– Это как минимум изменение законодательства и объяснение форм принуждения, объяснение того, как работает концепция согласия на эксплуатацию. Принятие на федеральном уровне стратегии по борьбе с торговлей людьми, принятие комплексного закона по борьбе с торговлей людьми. Вопрос защиты жертв, вопрос предотвращения торговли людьми и вопрос координации действий между правоохранительными и другими органами в России, потому что сейчас этого тоже не происходит.
